Воронеж. 14.06.2018. ABIREG.RU – Эксклюзив – В 2017 году воронежской областной прокуратуре пришлось ударно поработать: не отпускали старые «разборки» типа яблоневых садов, одно за другим регион лихорадили преступления из «архитектурно-бандитской» когорты, начиная от уголовного дела в отношении бывшего главного архитектора Воронежа Антона Шевелева и заканчивая многочисленными нарушениями при проведении капремонта. В общей сложности прокуратура выявила более 180 тыс. нарушений закона в различных сферах правоотношений. По результатам рассмотрения актов прокурорского реагирования к ответственности привлечено более 16 тыс. виновных лиц. Прокуроры участвовали в рассмотрении почти 1,5 тыс. административных, 5 тыс. гражданских и 11,5 тыс. уголовных дел. Над всем валом работы ведомства стоит внушительная фигура прокурора области Николай Шишкина, которого наши эксперты – и, вероятно, это оправдано – не первый год включают в «пятерку» самых влиятельных.
– Давайте подведем итоги 2017 года. Как он завершился: работой по каким направлениям вы остались довольны и наоборот.
– Год был рабочим, без эксцессов, занимались основными направлениями деятельности. Это, прежде всего, социальные и трудовые права граждан. У нас тысячи исковых заявлений, предъявленных прокурорами в суды общей юрисдикции о взыскании задолженности по заработной плате. Это более десятка возбужденных уголовных дел по ст. 145 УК РФ за несвоевременную оплату труда работникам. Это десятки и сотни лиц, привлеченных к дисциплинарной, административной ответственности. Это и права инвалидов, права социально незащищенных слоев населения. Это вопросы антикоррупционного законодательства, законности нормативно-правовых актов органов местного самоуправления или региональной власти. Весь спектр нашей надзорной деятельности, который мы осуществляем. Год был плодотворным.
– В сфере бизнеса были громкие преступления, на которые вам пришлось обратить внимание?
– Мы с бизнес-сообществом региона поддерживаем деловые отношения. Они знают дорогу в прокуратуру. У нас нет проблем во взаимоотношениях и подпитке информацией. Сообщений о том, что кто-то их прессует или чинит барьеры, не было. Не было такого крика души со стороны бизнес-сообщества, мол, «нас задушили», «нам не дают работать» или «нас выдавливают из района или из региона». Работа ровная, работа стабильная. Таких каких-то потрясающих открытий мы в прошлом году для себя не сделали. В области все развивается в своем обычном поступательном ритме.
– Как вы считаете, какое из направлений, курируемых вашим органом, сейчас требует наиболее пристального внимания?
– Направлений, требующих наших усилий, десятки. Здесь и надзор за следствием, дознанием, оперативно-розыскной деятельностью, надзор за исполнением законодательства о противодействии экстремизму и терроризму, учетно-регистрационная дисциплина. 80% в общей структуре составляют небольшие и средней тяжести преступления, а раскрываемость их всего 30%, то есть каждое третье. Обратили внимание коллег из правоохранительных органов на эту проблему, за счет совместной целенаправленной работы повышаем раскрываемость. Это только одно из направлений, которым приходится заниматься. А так они все важны. У нас нет такого, что вот это первостепенное, это второстепенное. Есть перечень надзорных мероприятий и направлений предметной деятельности, которые постоянно под пристальным вниманием, мы за них отвечаем.
– Все вышеперечисленное требует больших человеческих ресурсов. Не испытываете кадрового голода?
– Никогда такого не было. У нас сотни выпускников юридического факультета университета стоят в резерве, готовые поехать в любую районную прокуратуру на территории Воронежской области. Самое главное, что это молодые талантливые грамотные люди, готовые работать.
– Обновление кадров быстро происходит или нет? Какой сейчас средний возраст сотрудника?
– Порядка 35-40 лет. Мы взрослеем ввиду продления пенсионного возраста. А так приходит очень много молодых, толковых, грамотных людей, которых мы наблюдаем еще с университета. Они занимаются в прокурорской группе, ходят к нам на стажировку для работы на общественных началах. Мы их видим, мы знаем их ресурс, потенциал. У нас случайных людей нет. Прежде чем мы берем человека на работу, его уже видят в районе, видят его возможности и способности. У нас текучки практически нет. Приходят, остаются и продолжают работать.
– Касаемо компетенций: сколько уголовных дел было возвращено на доследование в минувшем году?
– Если в 2010 году у нас 85 уголовных дел было возвращено судом для производства дополнительного расследования, в прошлом году их количество было равно 47, то есть мы почти в два раза сократили количество возвращенных уголовных дел. Снижение количества «брака» говорит о более системном подходе к текущему надзору за процессом расследования. В возвращенных на доследование делах устраняются процессуальные нарушения, и более 90% вновь направляются в суд для рассмотрения.
– Вы сами давно выступали обвинителем?
– 7 марта 2018 года в Железнодорожном районном суде поддерживал государственное обвинение по ст. 111 ч. 2 УК РФ «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью». По приказу генерального прокурора раз в квартал я должен лично поддерживать государственное обвинение. Это не обязательно Воронеж, это может быть и любой региональный суд, и областной. Это замечательный приказ: и читать приходится, и готовиться, также приходишь в суд, работаешь как государственный обвинитель. Дела, как правило, о тяжких и особо тяжких преступлениях подбираю и работаю. Все районные прокуроры также работают и по участию и рассмотрению гражданских дел, и по поддержанию государственного обвинения в суде. Эта мера позволяет держать себя в профессиональном тонусе, в нормальной рабочей форме.
– «Архитектурный бандитизм» не отпускал Воронеж весь прошлый год, как на сегодняшний день обстоят дела? Сколько строек вы остановили?
– У нас есть системный подход к этой проблеме. Я считаю, он нормальный и достаточный, чтобы держать ситуацию под контролем. К нам постоянно поступают обращения граждан по поводу начала строительства, по поводу сноса, иногда под это попадают памятники строительства и архитектуры. Мы постоянно отслеживаем и реагируем. У нас уже есть несколько примеров. Например, на улице Платонова собирались строить 20-этажный дом. Представляете 20-этажку на Платонова? Там и сейчас в рабочий день проехать невозможно. Мы посмотрели, а разрешение на строительство незаконно выдано, пришлось вмешаться – на тот момент площадку уже подготовили для перепродажи. На улице Пушкинской тоже мы вмешивались, приостановили строительство. Прокурор не архитектор, мы смотрим только на формальную сторону, насколько правильно, насколько законно выдано то или иное разрешение на строительство, или реконструкцию и изменение архитектурного облика. За этим должна смотреть власть. Есть мэрия, есть законодательные органы власти в Воронеже. Мы постоянно держим руку на пульсе, и городская прокуратура, и районные прокуроры.
– В обоих случаях речь идет о проектах одного и того же бизнесмена. Как вы считаете, может, уже стоит проявить интерес к его деятельности?
– Мы работаем по конкретному нарушению закона на территории конкретного земельного участка. Есть незаконное разрешение на строительство, нам, мягко говоря, безразлично, кому оно выдано, Иванову или Петрову. Кому принадлежит он, это другой вопрос. Кого суд сочтет нужным привлечь к ответственности, того и будет привлекать. В первую очередь, мы оцениваем действия власти, почему стала возможной выдача незаконного разрешения. А следственные органы оценивают действия должностных лиц: на каком основании и почему выдали.
– По поводу архоблика, как прокуратура относится к возможной отмене его согласования?
– У нас есть система нулевого чтения нормативно-правовых актов, которые принимаются представительными и законодательными органами власти. Прежде чем принять какой-то нормативно-правовой акт, и городская дума, и мэрия, направляют его в прокуратуру города. Прокуратура смотрит, насколько это все соответствует действующему законодательству. Мы это оцениваем с позиции черное-белое, законно-незаконно. Что касается вопросов, целесообразней фасад сделать в стиле барокко или ренессанса, это уже не мы оцениваем. Мы оцениваем, насколько это правомерно и законно.
– О «черном» и «белом». Наверняка у вас были в жизни такие ситуации, что вы прекрасно понимали, что принимаемое решение должно быть таким, и виновное лицо очевидно, но с точки зрения законодательства претензий быть к нему не может.
– Нам достаточно часто приходится сталкиваться с ситуациями, которые не прописаны законом. Просто нет такой нормы права, которая бы регулировала те или иные правоотношения, а действия предпринимаются. Тогда наша реакция исходит из того, насколько это прецедентно. Если взять уголовно-правовую сферу и цивилистику, гражданско-правовые отношения, в уголовном процессе все понятно, все прописано. Вы следователь, вы знаете, что делать, вы знаете, как возбуждается уголовное дело, какие другие процессуальные решения вы полномочны предпринимать при расследовании того или иного преступления. В гражданском праве все намного сложнее. Жизнь многообразна, многогранна. Не все жизненные ситуации прописаны в законе. Нам с этим часто приходится сталкиваться. В этой связи мы пользуемся правом законодательной инициативы, которым наделены прокурор области и все районные прокуроры. Я использую свое право 3-6 раз в течение года, в зависимости от того, где мы видим прорехи. Районные прокуроры в течение года более 400 раз обращаются в органы власти местного самоуправления с законодательной инициативой. Мы предлагаем прописать, урегулировать те или иные правоотношения и установить ответственность за неисполнение.
– Как вы относитесь к нарушениям, о которых часто пишут СМИ? Например, зеленыйблокнот.рф постоянно публикует «разоблачения», которые касаются правоохранительных органов и ваших сотрудников.
– Каждое заявление и обращение рассматривается в прокуратуре области, ему дается соответствующая оценка. В частности, в отношении начальника отдела по рассмотрению обращений и приему граждан Андрея Авдеева проводится проверка Следственным комитетом, окончательное решение не принято (прим. ред. – интервью было записано еще до возбуждения дела в отношении Андрея Авдеева). У нас есть собственная служба безопасности, и я считаю, ее работа на сегодняшний день отвечает тем требованиям, которые предъявляются этой службе. У нас есть информационная безопасность, личная безопасность, физическая защита. Это все прописано в наших нормативно-правовых актах.
– Вы следите за публикациями в СМИ, в том числе и компрометирующими?
– Мы все читаем, что вы пишите. Мы в теме всех происходящих вокруг нас событий, не только тех, которые касаются прокурорских работников, но и жизни Воронежской области и муниципальных образований. Мы всегда реагируем на публикации, независимо от того, в какой форме это высказано, в интернете или в печатном издании. Мы смотрим новости, оцениваем их, и это является для нас сигналом для проведения проверки.
– Как часто такие ситуации бывают?
– Не спрогнозирую. Есть какая-то ситуация в регионе, вот озеро Круглое – сроду никто не знал, где это озеро находится, возникла ситуация, все повернулись лицом, заинтересовались. Есть ситуация, мы ее оцениваем, нет ситуации, мы работаем системно над теми направлениями, которые у нас есть в повседневной деятельности. Мы уже на эту тему говорили, что сейчас каждый волен излагать то, что он думает, публично, не неся за это никакой ответственности. Мы же устанавливаем десятки фактов ложных сообщений об актах экстремизма, заминирования, находим этих людей, привлекаем их к уголовной ответственности за заведомо ложные сообщения. Представляете, какие силы и средства задействованы.
– Как у вас сейчас складываются отношения с судебной ветвью власти в связи с назначением нового руководителя облсуда?
– У нас на протяжении многих десятилетий в регионе сложились хорошие деловые отношения региональной прокуратуры и областного суда. Мы знаем друг друга, мы ценим квалификацию, уровень подготовки руководства и судей, мы обращаемся к ним за советом, обсуждаем ту или иную гражданскую либо уголовную ситуацию. Для нас важно, чтобы в суд направлялись только качественно расследованные уголовные дела и хорошо подготовленные гражданские иски прокуроров. У нас практически 100% утверждаемость гражданских исков, которые мы направляем в суды общей юрисдикции.
– То есть для вас неважно, кто стоит во главе того или иного органа, так как взаимодействие налажено годами?
– По сути да, работает система. Не будет Шишкина, будет другой прокурор области. Здесь наша задача – не вредить. Есть процессуальные отношения, позиция прокурора и судьи, которые определяет закон. Все работают на суд, и мы, и следственные органы. Мы оцениваем полноту, объективность и законность расследования уголовных дел, оцениваем качество гражданских исков, которые идут в суд. Мы работаем над тем, чтобы все решения суда были правосудными.
– Чем вы занимаетесь в нерабочее время? Нельзя же отдыхать только в суде раз в квартал.
– Вы считаете это отдыхом? Когда я сижу вечером дома, сын-студент проходит мимо: «Пап, ты что делаешь?», я говорю: «Готовлюсь к суду, я пишу шпаргалку к завтрашнему процессу». Это скорее смена деятельности, нежели отдых. Обычно я занимаюсь хоккеем, горными лыжами, мотокроссом. Я веду достаточно активный образ жизни, чтобы заниматься не только работой. И здесь, в прокуратуре, у нас очень сильная команда по волейболу, баскетболу, футболу. Мы приветствуем, чтобы наши сотрудники занимались спортом. У нас сильные команды, мы достаточно твердо занимаем лидирующую позицию среди правоохранителей по спорту.